«ЗДЕСЬ БЫЛ МАГАЗИН, ТАМ — КЛУБ»
Эпицентр землетрясения пришёлся на село Рожково, которое сейчас называется Биржан — в честь погибшего мальчика.
Село делится на две части: новую и старую. Старая была полностью разрушена землетрясением. Спустя несколько лет здесь вновь появились дома. Сейчас там проживает около десятка семей.
Но по большей части здесь руины да холмики. Житель села Айтмуханбет Кусаинов по сей день может рассказать, что находилось на их месте.
— Было пять-шесть рядов длинных улиц. Вот этот холмик — магазин, а тот — клуб. На этом бугорке была «контора» (здание сельсовета. — Ред.), — говорит Кусаинов.
По его словам, в этих местах нет ни одного дома, который бы не пострадал вследствие землетрясения. Он вспоминает, что 14 июня 1990 года было два толчка. Первый зарегистрировали в 12:47, а второй вечером — в 19:48. Он был более сильным и привёл к разрушениям.
После стихийного бедствия жителей Рожково перевезли в совхоз Акарал — в километре от места разрушений. Там для пострадавших построили новые дома. В итоге сёла объединили в один населённый пункт.
После распада Советского Союза, в 1993 году, село переименовали в честь погибшего при землетрясении ребёнка. Биржану было всего два года. По официальной информации, в результате землетрясения его придавило стеной дома.
«КАЗАЛОСЬ, ЧТО ДВИГАЕТСЯ КАЖДЫЙ КИРПИЧ»
В новом селе насчитывается около 200 домов. Есть школа и парк. Старое и новое село разделяет дорога районного значения.
У въезда в новую часть установлен памятник ребёнку. Его воздвигли из белого мрамора. На памятнике стих:
«Періште нұрдан жаралған,
Анаңда қалды сан арман.
Есімің қалып тарихта,
Ауылым Біржан аталған».
Жительница Биржана пенсионерка Гульжауар Айтмухамбетова рассказывает, что в год землетрясения была беременна младшим сыном и жила в доме родителей. Она вспоминает, как услышала гул.
— Было ощущение, что трактор въезжает в наш двор. Потом мы увидели, что летний дом заваливается внутрь, и выбежали на улицу. И спаслись. Земля дрожала и ходила под ногами. Так дрожала, что мы падали убегая и еле добрались до улицы. У нас был кирпичный дом, и казалось, что двигается каждый кирпич. Саманные дома обрушились сразу же. Всё село покрылось пылью, — рассказывает женщина.
Гульжауар Айтмухамбетова родила спустя четыре дня, 18 июня.
Жители Биржана, те, кто пережил то страшное землетрясение, до сих пор живут с чувством страха.
— Во время землетрясения у человека внутри появляется страх. За секунды тебя может что-то раздавить или вдруг разверзнется земля… всякие мысли приходят. По сей день, когда слышу, что где-то произошло землетрясение, я заново переживаю те события. Сразу вспоминаю, что я пережила тогда. Бежали на холм кто в чём был, — говорит жительница села Гульмайра Шакерова.
Шакерова работает в детском саду и говорит, что там регулярно проводят сейсмотренировки:
— Во время тренировок я говорю, что первое, что нужно детям и их родителям, — это сохранять спокойствие. После этого следует оценить ситуацию и подумать о спасении.
В новой части села, что раньше была совхозом Акарал, то землетрясение выдержали цементные дома. Их построили за 10 лет до стихийного бедствия. Во время толчков в них появились трещины, но в целом строения выстояли. Позже их укрепили железной арматурой.
Жители села говорят, что после землетрясения им построили хорошие дома. К примеру, Жумабек Сансызбаев говорит, что фундамент залили на глубине два с половиной метра.
— После землетрясения перестали строить дома из самана. Местные власти разрешают строить дома из камышовых блоков, красного кирпича и газоблоков с армированием. В противном случае их не примут. Камышитовые дома прочны, ведь у нас сейсмоопасный район. В такие моменты камышитовые дома немного трещат, и всё, — говорит Жумабек Сансызбаев.
Гульжауар Айтмухамбетова добавляет, что в домах, построенных после землетрясения, было очень холодно.
— Говорят, что их построили безопасными, но стены были слишком тонкими. Не для нашей зимы. Использовали только силикатный кирпич. В итоге люди начали утеплять дома изнутри камышом, и мы сделали так же. Было такое ощущение, что построили ещё один дом внутри дома, — говорит она.
«ВОСЕМЬ ЛЕТ ПРОЖИЛ ВО ВРЕМЯНКЕ»
В 1990 году в восточноказахстанских изданиях много писали о землетрясении. В областной газете «Рудный Алтай» 28 июня 1990 года было опубликовано интервью с заместителем заведующего идеологическим отделом Восточно-Казахстанского обкома партии Анатолием Паюком. В интервью он рассказывает, что вследствие землетрясения пострадали люди в четырёх районах области. Без жилья остались 36 960 человек.
«Из них в Зайсанском районе бездомными стали 17 тысяч человек, в Маркакольском районе — 10 тысяч 897 человек, в Тарбагатайском районе — 7800 человек, в Курчумском районе — 1263 человека», — сказал Паюк.
Данные о количестве разрушенных домов отличались в разное время. Писали о 36 тысячах, 25 тысячах, а по данным газеты «Егемен Қазақстан», количество разрушенных домов составляло не больше 8874.
Восточноказахстанское областное издание «Коммунизм туы» (ныне газета «Дидар») публиковало репортаж из пострадавших сёл. В материале «Апаттың ақиқаты» («Правда о бедствии») 17 июня 1990 года писали, что людям не хватает палаток.
«Марзия Турлыбаева, мать семерых детей, муж которой — инвалид, проживающая в селе Рожково, встретила гостей, не скрывая гнева», — писала автор репортажа. Жительница села рассказывала журналисту, что «трое младших детей болеют с рождения и они вот уже три дня живут на улице».
В статьях «Нужна оперативная помощь», «С помощью не спешат», опубликованных в номере газеты «Коммунизм туы» от 27 июня 1990 года, и в статье «Понять ситуацию душой» от 30 июня также говорится о том, что материальная помощь для строительства домов в сёлах, пострадавших от землетрясения, задерживается. На тот момент со дня бедствия прошло более двух недель.
«Если это такой же вид помощи, спасибо! У рабочих нет других инструментов, кроме лопат. А все машины и техника совхоза задействованы в сезонных работах. Необходимо арматурное железо для строительства зданий в соответствии с сейсмологическими требованиями. Всё это препятствует работе», — говорил О. Магзумов, директор совхоза Айнабулак Зайсанского района. В этой статье директора совхозов Каратал, Карабулак, Кендирлик, Айнабулак также говорили о нехватке техники.
Жители села Биржан, с которыми удалось побеседовать корреспонденту Азаттыка, рассказывают, что тогда они действительно провели пару недель под открытым небом. Отовсюду привозили палатки и юрты, но их не хватало, и некоторые сельчане строили времянки из досок.
Около 10 семей так и не дождались нового жилья. Одна из них — семья Ерсинбека Рауишева — в такой времянке прожила восемь лет.
— На всех новых домов не хватило. Нам дом не достался, не смогли получить. Мы жили в 10-метровой времянке рядом со старым домом. Разделили её на две части — переднюю и дальнюю комнаты. Ту времянку строили из кирпичей нашего разрушенного дома. Позже, в 1998 году, купили дом у переехавших из нового села, — рассказывает Ерсинбек Рауишев.
Калибек Алтыбаев в то время возглавлял «районную школу подготовки» в Зайсанском районе, а до этого был председателем исполкома сельского совета в совхозе Акарал. Он говорит, что дома остались незавершёнными из-за отъезда строителей.
— Помощь в первые месяцы была хорошей, в сёлах ставили типовые дома, приятные для глаз. Все сёла, где были построены новые дома, ожили. Нельзя сказать, что ничего не было сделано. Но были и незавершённые дома, даже школы и дома культуры. Строителями были сотрудники различных предприятий из разных областей. Их послали на помощь. Через два-три месяца их отозвали с работы, им самим нужна была рабочая сила. Поэтому строительство и не завершили, — говорит он. В старой части Биржана до сих пор видны каркасы тех самых недостроенных домов.
«СТРИЖКА ОВЕЦ БЫЛА ВАЖНЕЕ»
Из статей в газете 90-х годов можно понять, что с какими бы трудностями жители ни сталкивались, дела совхозные были куда важнее. К примеру, в упомянутой выше статье «Нужна оперативная помощь» говорится, что в хозяйствах продолжаются такие виды работ, как выпас и откорм скота, уход за посевами, заготовка кормов для животных. Сообщается, что в сезонных работах задействованы и главы 367 семей, лишившихся домов во время землетрясения в Курчумском районе.
Гульжауар Айтмухамбетова, жительница села Биржан Зайсанского района, также говорит корреспонденту Азаттыка, что в то время сельчане ставили работу в совхозе на первое место.
— Даже если ночевали под открытым небом, дела совхоза не оставляли. Это было время стрижки овец, и все ходили на стрижку, — говорит она.
В номере газеты «Коммунизм туы» от 23 июня 1990 года в статье «Терпение — золото» писали, что причина масштабных последствий катастрофы «в пренебрежительном отношении к казахским сёлам на приграничной территории».
В ней упоминается, что в Зайсанском районе была сейсмическая станция, которая занималась прогнозированием землетрясений. В 1960 году её перенесли, посчитав, что «в этом районе нет землетрясений, содержать станцию неэффективно». В статье критике подвергается «решение о закрытии станции, принятое поспешно и без научно обоснованных выводов».
«Этот поспешный, научно необоснованный вывод стал препятствием для строительства домов в соответствии с современными требованиями в четырёх отдалённых казахских районах, расположенных близ границы. На протяжении 70 лет жителям, которые продолжали строить дома, используя самодельные саманные кирпичи, дома с отоплением и водой даже не снились. Сейчас в результате первого землетрясения 5639 человек в 1034 семьях Тарбагатайского района остались без крова», — говорилось в статье.
Тусипхан Тусипбеков в 1990 году был директором совхоза Казахстан в Тарбагатайском районе, а в годы независимости занимал должности акима Тарбагатайского района и заместителя акима Восточно-Казахстанской области. Он говорит, что в то время к отдалённым районам действительно относились с пренебрежением.
— Тогда на казахские районы никто не обращал внимания. 99 процентов домов были построены из саманного кирпича. Как они могли не разрушиться? В те времена в совхозе другого материала, кроме самана, и не было. В сёлах вблизи города дома строили из красного кирпича. В то время это называлось комплексным строительством, — говорит Тусипхан Тусипбеков.
КАКИЕ УРОКИ ИЗВЛЕКЛИ?
Тусипхан Тусипбеков говорит, что после землетрясения было введено требование строить частные дома из материалов, отвечающих сейсмологическим требованиям, но, поскольку это время совпало с трудными годами после приобретения независимости Казахстаном, у людей не было достаточно денег для строительства домов. А с 2000 года уже не было надлежащего надзора за теми, кто строил частные дома, говорит он.
— Сейчас выдвигается недостаточно требований, сложно найти виновного в случившемся. Все говорится в общих чертах. Ответственность на конкретных людей не возлагается, поэтому руководители продолжают делать вид, что это природный катаклизм, — говорит Тусипхан Тусипбеков.
Калибек Алтыбаев говорит, что много людей сейчас покупают землю и строят дома, но требовать от них качество «в нынешней ситуации неловко».
— Как требовать от людей, чтобы они строили дома, способные выдержать семибалльное землетрясение, когда они с трудом его возводят из того что есть, — говорит он.
Саманные дома после землетрясения продолжали строить и жители Тарбагатайского района. Через 10–15 лет после стихийного бедствия многие люди уже начали забывать, что это опасно. Никто им этого и не запрещал. Так происходит не только в сёлах, но и на окраинах больших городов.
— В городах Казахстана отмечаются случаи беспорядочной застройки, когда при возведении зданий и строительстве домов не придерживаются генерального плана. Трудно с уверенностью сказать, что в этих домах соблюдены строительные нормы и правила. Чем выше здание, тем сильнее эффект толчка при землетрясении, поэтому нам лучше прекратить строительство слишком высоких зданий. Причина, по которой я это говорю, заключается в том, что после землетрясения дома в США, Южной Корее и Японии не разрушаются в одном месте, а падают набок. При падении не разрушаются. То есть шансы на выживание выше. А в развивающихся странах, как наша, дома рушатся сверху и падают вниз. То есть на месте жилища образуется гора обломков. К примеру, во время землетрясения в Турции дома оказались завалены, — говорит сейсмолог Мухтар Хайдаров, отмечая, что в Казахстане слабый надзор за строительством.
В управлении строительства, архитектуры и градостроительства Восточно-Казахстанской области в ответе на запрос Азаттыка сообщили, что 75 населённых пунктов региона расположены в сейсмических зонах.
«Строительство новых объектов в сейсмических зонах, в том числе жилых домов, осуществляется в строгом соответствии с требованиями, указанными в положении «Строительство в сейсмических зонах». В рамках капитального ремонта проводятся мероприятия по частичному сейсмическому усилению объектов социальной сферы», — говорится в ответе управления.
В управлении не ответили на вопросы, контролируется ли процесс строительства домов самими жителями и есть ли районы или города, где есть особые требования к строительству или ограничения на использование каких-либо строительных материалов.
По информации ведомства, в регионе действуют 13 сейсмических онлайн-датчиков, а также сейсмическая станция, открытая в городе Зайсане после разрушительной катастрофы 1990 года.
«Сейсмотренировки в дошкольных организациях и учебных заведениях проводят службы гражданской защиты. Среди жителей распространяются памятки о том, как действовать во время землетрясения, в средствах массовой информации, социальных сетях, чатах представлены обучающие видеоролики, проводятся интерактивные занятия, их транслируют по радио и телевидению», — говорится в ответе ведомства.
Зайсанское землетрясение в 1990 году ощутили даже в Глубокском районе, которое находится в 500 километрах от эпицентра. Сейчас многие уже не помнят, что тогда стихия разрушила тысячи домов и унесла жизнь ребёнка. Сегодня жители многих районов Восточно-Казахстанской области, говоря о том землетрясении, в основном связывают его только с Зайсанским районом, в том числе с селом Биржан.
КОММЕНТАРИИ